Недавние гастроли академического Санкт-Петербургского театра имени Ленсовета стали событием в культурной жизни летней Вологды. Они порадовали отличными спектаклями, встречами со звездами прославленной сцены, кино и телеэкранов. Огорчили только одним: из-за болезни артиста не был сыгран один из самых интересных и значительных спектаклей ленсоветовского репертуара - "Войцек" Георга Бюхнера, в котором вместе с "агентами национальной безопасности" и другими "ментами" - Пореченковым и Хабенским - должен был играть и исполнитель роли мента Славы Волкова в "Улицах разбитых фонарей" Михаил Трухин. Этим интервью мы компенсируем не состоявшуюся пока в Вологде встречу с самим актером.

- Михаил, как дала о себе знать оглушительная популярность?

- Со мной вдруг все стали здороваться. Идет человек по улице, видит знакомое лицо, не может вспомнить, где меня видел, и на всякий случай здоровается. Я целыми днями  отвечал на приветствия. Потом гаишники стали отпускать без штрафа. А на утреннике в театре, на спектакле "Кот в сапогах", когда я вышел на сцену, дети закричали: "Ура!, менты!" Тогда я и поймал себя на мысли: "Кажется, я попался в ментовский капкан. Неужели пожизненно?"

- Ваш герой постоянно в экстремальных ситуациях. По жизни они вам знакомы?

- Самый сильный стресс испытал, когда снимался у режиссера В.Бортко в "Афганском изломе". В Таджикистане на наших глазах началась война. Жуткие дела творились. По гостинице бегали таджики с огромными ножами и орали: "Где тут русские?!". Мы с товарищем скрывались в номере, забаррикадировав дверь шкафом, и через выбитые окна наблюдали за кошмаром. По городу разъезжали танки, в воздухе жужжали вертолеты, озверевшие люди убивали друг друга. Эвакуировали нас из Душанбе военные. Подогнали к гостинице военную технику, выставили оцепление автоматчиков и повезли в аэропорт. С нами был и Микеле Плачидо, занятый в фильме. Европейская звезда, он общался со всеми нормально, без фанаберии. Ходил в "трениках" с отвисшими коленками вместе со всеми в буфет, болтал о том о сем. А в самолете, когда выбрались, итальянцы в ту же секунду откупорили бутылку с шампанским. И мы выпили за все, что хорошо кончается.

- У вашего мента Славы в кино все хорошо кончалось. Удалось ощутить милицейскую романтику?

- Нет, страшная работа. Съемки проходили в настоящем отделении милиции, и мы там та-а-кого нагляделись - не приведи Господь.

- А сами в настоящем деле участвовали?

- Однажды после съемок ребята из Петроградского РОВД уговорили нас с Алексеем Ниловым поехать покататься: "Посмотрите, как "ножевое" в реальности выглядит". Приехали на место происшествия; пострадавший уже в реанимации; подозреваемый в отделении, не колется ни в какую: "Нет, не совершал..." Мы шепнули молоденькому оперу: "Выйди из кабинета". И вдвоем с Лешей стали его крутить. Мы же знали всякие ментовские "прихваты". Я был злой, Леша добрый. Один угрожал, другой ублажал. Минут сорок крутили, и он подписал признание. Опер, узнав об этом, опешил. Сработал фактор узнавания. Человек понимал, что где-то нас видел, но никак не мог сфокусироваться, где. Это странное состояние и сыграло свою роль.

- Чья уловка - доброго или злого милиционера - стала победой?

- Точно не помню, но по-моему, Алексей добил его своей добротой.

- А у вас в жизни случались личные неприятности с органами?

- Были, в период моей учебы в ЛГИТМИКе. Как-то забрали по пьяному делу, а однажды омоновцы сняли меня с водосточной трубы - лез ночью в институтскую аудиторию. Не знаю, зачем; что-то было связано с отвергнутой любовью и белыми ночами.

- Выходит, ни пай-мальчиком, ни пай-юношей не были никогда?

- Ох, не был. Даже из пионеров исключали за то, что в компании ребят возили свои портфели на однокласснике.

- Откуда пришло желание стать актером?

- Я постоянно занимался в драмкружке Дворца пионеров. Сразу после школы поступил в Александринский театр, во вспомогательный состав. Потом Игорь Олегович Горбачев создал там студию, в которой я прозанимался два года, после чего поступил в ЛГИТМИК, на курс к Вениамину Фельштинскому.

- И жену свою вы тоже встретили в институте?

- Мы учились с Любой на параллельных курсах; познакомились 23 февраля, в последний год учебы, на институтской мраморной лестнице. Вижу, стоит грустная девушка. Взял ее за руку, говорю: "Пойдемте в нашу компанию, у нас весело".

- И сразу поняли, что это девушка вашей судьбы?

- Наверное, это и есть любовь с первого взгляда, когда вдруг чувствуешь, что человек с тобой одной группы крови. Жена мне очень помогает, поддерживает во всем, хотя для нее это непросто, ведь она сама актриса, работает в театре "На Литейном". Когда два артиста в семье, начинаются проблемы, но Люба умеет гасить напряжение.

- А сын понимает, что папа популярный актер?

- Он видит меня в основном по телевизору, ведь дома я бываю редко. Мы постоянно снимаемся, ездим по стране на встречи со зрителями, да еще и работа в театре. Помню, когда Егор родился, я даже из театра вырваться не мог - мы сдавали спектакль. Послал кого-то за коньяком, купили его немерено.

- Себя "родившимся в рубашке" доводилось ощущать?

- Да, в детстве. До четвертого класса я жил на Крайнем Севере, в Мончегорске Мурманской области. Дети там закаленные. В 40-градусный мороз в школу ходить запрещалось. Мы и не ходили, зато с большим удовольствием проводили время на катке - морозоустойчивые, стойкие ко всяким передрягам. Мой дядя работал лесником, я часто к нему приезжал и несколько раз выходил на медведя, на росомаху. А в третьем классе пошел по грибы и оказался с медведем один на один. Я тогда начинал  курить и у меня были с собой сигареты "Шипка". Вот и предложил ему закурить...

- Медведю?

- Ну да. Он появился так неожиданно, стоит и смотрит на меня. У меня шок. Но я вспомнил первое правило: ни в коем случае от зверя нельзя убегать и делать при нем резкие движения. Поэтому я тихонько достал пачку сигарет и протянул ему. Медведь подошел, понюхал и... удалился. Было очень страшно...

Наталия БОЛЬШАКОВА