Зрители настолько "сроднились" с героями телесериалов про ментов, что перестали воспринимать их как персонажей вымышленных. Настоящие работники правоохранительных органов и те сбиты с толку. К Михаилу Трухину - исполнителю роли Славы Волкова как-то на улице подошли милиционеры: "А чего, говорят, - ты работаешь в Василеостровском РУВД? (Там снимались многие серии из фильма "Улицы разбитых фонарей".) Переходи лучше к нам - в Приморское, у нас побольше платят".

- Михаил, милицейская романтика захватила вас?

- Нет, страшная работа. Съемки фильма проходили в настоящем отделении милиции, и мы там та-акого насмотрелись - не приведи Господь.

- Участвовали в настоящем деле?

- Однажды после съемок ребята из Петроградского РУВД говорят нам с Лешей Ниловым: "Мужики, поехали с нами, покатаемся. Есть "ножевое", посмотрите, как это в реальности выглядит". Приехали мы на место происшествия. Пострадавший - тот, кого ножом пырнули, - был уже в реанимации, а его приятель - подозреваемый - в отделении милиции. Менты составили протокол и предложили нам: "Если хотите, можете посмотреть на того, кто все это натворил". Приходим в отделение, там совсем молоденький опер ведет допрос. Подозреваемый не колется ни в какую: "Нет, не совершал, не было никакого ножа, шел себе, никого не трогал..."

Мы шепнули оперу: "Выйди из кабинета". Он вышел. И мы вдвоем с Лешей, сидя на противоположных сторонах от этого человека, стали его "крутить". Мы же уже изучили всякие ментовские "прихваты". Я был злой, Леша - добрый, один угрожал, другой ублажал. Пристегнул я мужика наручниками к батарее и стал дубиной махать перед ним - мол, колись, все видели, все знаем, сейчас очную ставку проведем. А Леша ему сигарету дает: "Ты успокойся, покури, подумай". Минут сорок мы "крутили" его и все-таки "раскрутили", он подписал признание. Мы позвали опера и сказали: "Клиент раскололся". Он опешил: "Ну, вы даете, мужики!" Наверное, тут еще сработал фактор узнавания. Человек понимал, что где-то нас видел, но никак не мог сфокусировать - где. И вот это странное состояние сыграло свою роль - страшновато же, когда менты, да еще и знакомые. А я его еще все время стращал: "Ты же меня знаешь?" Он соглашался: "Да". - "И я тебя давно знаю, так что церемониться с тобой не стану..."

- Любопытно, чей аргумент был решающий - доброго "милиционера" или злого?

- Точно не помню, но, по-моему, Алексей добил его своей добротой. Он все время рисовал на бумаге какой-то круг и проникновенно говорил мужику: "Вот смотри, видишь круг?" Тот кивал. Потом Леша дорисовывал какие-то непонятные знаки: "А вот здесь клинья - и ни сюда, и ни туда нельзя. Понимаешь?" Человек слушал его очень внимательно и отвечал: "Понимаю". Что это означало, знают только они вдвоем. Но наш импровизированный розыгрыш удался.

- А с коллегами вы друг друга разыгрываете?

- Во время съемок мы любим подлить в воду, которую по роли пьем в кадре, настоящую водку. А в жизни - наоборот. Обычно объектом Сережа Селин выбирается - он выдает реакции неоднозначные, когда ему водку водой подменяют. Причем у него это довольно странно происходит. Он выпивает стопку как настоящую 40-градусную, запивает, а минут через пять осознает, что же произошло. Когда все уже валяются от хохота. Потом в течение 20 минут он не может успокоиться. Что он при этом говорит, повторять не стоит...

- У вас лично бывали стычки с работниками органов?

- Были, в период моей учебы в ЛГИТМИКе. Забирали меня по пьяному делу на Чехова, 15 - есть такое отделение знаменитое в центре Питера. А однажды омоновцы сняли меня с водосточной трубы - я лез ночью в аудиторию. Зачем - не знаю, но что-то было связано с отвергнутой любовью и романтикой белых ночей. Короче говоря, "вломили" мне тогда оч-чень здорово. А узнав, что я артист, еще добавили со словами: "Ах, ты артист, ну, на тебе еще!"

- Ваш экранный герой постоянно оказывается в экстремальных ситуациях. А вам приходилось попадать в серьезные жизненные "переплеты"?

- Самый сильный стресс я испытал, когда впервые снимался в кино у Владимира Бортко в "Афганском изломе". Снимали мы в Таджикистане, и на наших глазах там началась война. Жуткие дела творились. По гостинице бегали таджики с огромными ножами и орали: "Где тут русские?" Мы с товарищем скрывались в номере, забаррикадировав дверь шкафом, и через выбитые окна наблюдали за кошмаром, который царил на улицах. По городу разъезжали танки, в воздухе жужжали вертолеты, озверевшие люди убивали друг друга... Эвакуировали нас из Душанбе военные. К гостинице подогнали военную технику, выставили оцепление автоматчиков. Мы быстро покидали вещи в машины, девчонок положили на пол, сами как-то пристроились, чтобы защититься от камней, которыми тысячная толпа нас зашвыривала. И нас повезли в аэропорт, а там прямо в машинах загрузили в самолет.

Кстати, с нами были итальянские кинематографисты. Ведь в фильме снимался Микеле Плачидо. Он хоть и звезда европейская, но общался с членами съемочной группы нормально, без фанаберии. Ходил в "трениках" с отвисшими коленками вместе со всеми в буфет, болтал о том о сем. Когда начались эти события, он, конечно, очумел, как и все. Но итальянцы - народ с юмором. Как только - уже в самолете - нам разрешили выйти из машин, итальянцы в ту же секунду откупорили бутылки с шампанским. И мы выпили за все, что хорошо кончается.

- До этого вам доводилось ощущать себя "родившимся в рубашке"?

- Пожалуй, да, в детстве. До четвертого класса я жил на Крайнем Севере, в городе Мончегорске Мурманской области. Дети там закаленные. В 40-градусный мороз нам в школу ходить запрещалось. Мы и не ходили, зато с большим удовольствием проводили время на катке. Короче, были морозоустойчивыми, да и вообще стойкими ко всяким передрягам. Я, например, несколько раз выходил на медведя, на росомаху. Мой дядя работал лесником, я часто к нему приезжал, и он брал меня с собой в лес. А однажды, классе в третьем, я пошел по грибы и оказался с медведем один на один. Я тогда начинал курить, и у меня были с собой сигареты без фильтра "Шипка". Вот я и предложил ему закурить.

- Кому, медведю?!

- Ну да. Он появился так неожиданно и стоит, смотрит на меня. У меня шок. Но я вспомнил первое правило, рассказанное дядей: ни в коем случае от зверя нельзя убегать и делать при нем резких движений. Поэтому я тихонько достал пачку сигарет и протянул ему. Медведь подошел, понюхал и... удалился. Было очень страшно...

- Как вы из таких заповедных краев попала в Санкт-Петербург?

- Моя мама окончила Политехнический институт, и ее распределили в Ленинград. Мы с ней получили комнату в коммунальной квартире, жили в одном дворе с Михаилом Боярским. А потом переехали на Мойку, 14, в дом, где некогда жил Пущин, рядом с домом Пушкина. Напротив нас жил Анатолий Собчак, неподалеку - Максим Леонидов... Но несмотря на такое окружение, район был хулиганистый.

- Сдается мне, что и вы не были пай-мальчиком.

- Ох, не был. Меня даже из пионеров исключили. За то, что мы в компании нескольких ребят возили на однокласснике свои портфели.

- Дедовщину устроили в школе?

- У психологов это называется немотивированной подростковой агрессией. У нас в школе были два самых ярких хулигана - я и мой одноклассник Дима Барков. Чего только стоил День самоуправления, к которому вся школа так тщательно готовилась. Я - восьмиклассник - должен был выполнять функцию завуча, Барков - директора. По этому поводу мы с ним решили сорвать эту игру во взрослых. Благодаря нашему "руководству" вся школа просто с цепи сорвалась. И вот вызвали Димкиных родителей, мою маму и нас с ним на педсовет. Отчитывали, отчитывали, а потом и говорят: "Ну что, ребята? Учить вас дальше - это грех большой на себя брать. Так что выбирайте себе путь вне стен нашей школы. Как мыслите дальше жить?" И тут я сказал сакраментальную фразу: "Я хочу быть настоящим педагогом, разрешите учиться дальше". И Димка добавил: "Я тоже вслед за Мишей в учителя пойду". Тут повисла пауза, у всех рты пооткрывались - представили, видно, двух таких педагогов. Но, все-таки, подкупили мы их своей непосредственностью. И нас оставили со множеством предупреждений.

- Мама была в шоке от всех проказ?

- Да нет, мама у меня тоже большая шалунья. Одно время она преподавала в Гатчине в ПТУ. Я тогда был еще совсем маленький. Была пора тополиного пуха, и мы с мамой решили узнать - горит ли он? И подожгли. Оказалось, горит отлично. И горящая дорожка привела прямо к окнам директора ПТУ, а там еще были свалены какие-то сухие ветки. В общем, потушить все это удалось только чудом...

- С таким озорным характером мама наверняка одобрила ваше решение стать артистом.

- Но не потому, что считала работу актера легкомысленной. Наоборот, она, как и я, убеждена, что это одна из самых серьезных профессий. К тому же мой выбор не был для мамы неожиданным, ведь театром я занимался постоянно, начиная с драмкружка во Дворце пионеров. А сразу после школы поступил в Александрийский театр во вспомогательный состав - на спектакле "Вожди" мы бегали со знаменами из одной кулисы в другую. Потом Игорь Олегович Горбачев создал там студию, в которой я занимался два года, после чего поступил в ЛГИТМИК на курс к Вениамину Михайловичу Фельштинскому.

Как ни прискорбно мне об этом вспоминать, но с первого курса меня снова чуть было не выгнали. Я изрядно выпил, и принесло меня в Союз театральных деятелей, где я повстречал своего педагога. Злополучная встреча произошла во время занятий по мастерству актера. Он говорит мне: "Здравствуйте, Миша. Вы знаете, что сейчас идет мастерство?" А я ничего, кроме "тпр-у-у", сказать не мог. В результате меня отлучили от занятий на месяц, я имел право только сидеть в аудитории в последнем ряду и как зритель смотреть на работу однокурсников. Это была настоящая мука, но и большой урок. Спасибо Мастеру, что оставил, не выгнал. Ведь получилось так, что благодаря институту моя дальнейшая жизнь сложилась счастливо.

- Вы имеете в виду тот факт, что после дипломного спектакля "В ожидании Годо" ваш курс взяли в Театр Ленсовета?

- Не только. В институте я и с будущей женой повстречался. Мы учились с Любой на параллельных курсах. А познакомились 23 февраля в последний год учебы на институтской мраморной лестнице. Вижу, стоит грустная девушка, я взял ее за руку и сказал: "Пойдемте в нашу компанию, у нас весело". Привел ее к ребятам с нашего курса, мы стали плясать, дурачиться, она развеселилась... И вот веселится до сих пор.

- Вы сразу поняли, что эта девушка - ваша избранница?

- Да, наверное, это и есть любовь с первого взгляда, когда вдруг чувствуешь, что этот человек с тобой одной группы крови... Жена мне очень помогает, поддерживает во всем, хотя я понимаю, как это для нее непросто. Ведь она актриса, работает в Театре "На Литейном", и ей трудно наступать на свои амбиции. Обычно, когда два артиста в семье и один чего-то достигает, то начинаются какие-то проблемы. Но Люба умеет гасить напряжение.

- Сын уже понимает, что его папа популярный актер?

- А он видит меня в основном по телевизору, ведь дома я бываю редко. Мы постоянно снимаемся, ездим по стране на встречи со зрителями, да у меня еще работа в театре. Помню, когда Егор родился, то есть непосредственно в день его рождения, я и то не смог вырваться из театра - мы сдавали спектакль. Я прибежал к режиссеру, говорю: "Любку увезли в роддом, отпусти!" А он отвечает: "Не могу, художественный руководитель должен смотреть прогон. Вот закончим, тогда поедешь". Послал я кого-то за коньяком, купили его немерено. А мы, артисты, в этом спектакле должны появляться на сцене из люка. Через полчаса уже никто из этой ямы вылезти не смог, люк просто не открылся... Потом, помню, я схватил такси, помчался в роддом, по дороге накупил кучу шампанского, упоил там всех медсестер, акушерок и добился свидания. Но из роддома встретить сына с женой не смог, потому что уехал на очередные гастроли. Так что выходили они без меня. Жена до сих пор не может мне этого забыть. Совсем скоро Любе снова предстоит отправиться в роддом. Надеюсь, что на этот раз я реабилитируюсь.

- Михаил, как вы впервые ощутили собственную популярность?

- А со мной вдруг все стали здороваться. Идет человек по улице, видит знакомое лицо, но не может вспомнить, где он меня видел, и на всякий случай здоровается. И я целыми днями отвечал на приветствия. Потом гаишники стали отпускать без штрафа. А однажды у меня был утренник в театре - "Кот в сапогах". Я вышел на сцену и дети закричали: "Ура, менты!" И тогда я поймал себя на мысли: "Кажется, я попался в "ментовский" капкан. Неужели пожизненно?"

Татьяна ЗАЙЦЕВА